Мы доживем.
Я и ты, мы с тобой, мы просто обязаны, у нас нет и не будет другого выбора, другой дороги, других ситуаций и вариантов. Почему-то я чувствую это, и мне даже хочется произнести эти громкие, до ужаса банальные слова "как ни с кем другим", но я торможу себя, останавливаю, в последний момент цепляя за ворот и глядя так грозно, как только возможно, ибо "хватит, вдумайся, не преувеличивай".
Мне совершенно точно, определенно, стопроцентно плевать, что я никогда не выберусь из отведенного мне когда-то места в разделе "больше, чем знакомый, но меньше, чем лучший друг", я четко осознаю, что ступеньку дружбы мне не перешагнуть, но я и не собираюсь пытаться, ведь тогда пропадет все то, что между нами скопилось за эти долгие, долгие ― долгие?.. ― шестнадцать месяцев. Я не нуждаюсь в увеличении количества встреч, мне достаточно стойкого "раз в несколько месяцев", хотя внутренний кто-то во мне шепчет язвительно "врешь", и хохочет, хохочет, хохочет, заливаясь, укоряя. Ничего не изменится. Мы все так же будем молчать, тонкой соломинкой помешивая холодные шоколадные коктейли, после губами собирая с нее тяжелую пенку. Будем наслаждаться присутствием, а через недели ― вечным и чуть горьковатым "да, надо бы встретиться". В глазах будет читаться легкое "вернешься?", но в ответ полетит невнятное "не могу переступить порог, пока не могу".
Я принимаю все предостережения, советы, пусть даже не всегда им следую, но беспрерывно держу в сознании. Прошу о помощи и получаю ее. Любого рода, любых направлений, даже если приходится копаться в "не помню", а мне ― пережидать столь нередкое "занят". Утром, днем, вечером, ночью. "Йо. Как ты?", и все по кругу. Мне хватает. "Врешь", ― шепчет кто-то.
Не вру.
Ты и я, мы доживем, оно доживет. До мая четырнадцатого, и дальше, дальше.
Дальше.