Спасибо ♥
13.05.2012 в 08:11
Пишет северный олень:Вчера была очень странная ночь.
Это всё, чем я могу оправдаться.
Bastard Snow, ну ты знаешь.
Сказка.В комнате нестерпимо пахнет хвоей - головная боль лишь усиливается. Славно. Сквозь разбитое стекло, осыпавшееся в раме окна, просачивается легкий летний ветер, но он мгновенно пропадает в этом тяжелом лесном запахе, который, кажется, почти осязаем. В полумраке комнаты горят десятки свечей, больших и маленьких, высоких и низких, но все одинаково пахнут сосной и пихтой.
Пытаясь не обращать внимания на скачущие по стенам тени, которые словно только и ждут, чтобы схватить своими лапами любого, кто двинется, пробираюсь к окну. Под ногами, благоразумно одетыми в потрепанные кеды, в который раз хрустят осколки стекла. Витражи никогда не выдерживают здесь дольше недели. На этот раз, например, разбил его я, швырнув в окно собственной кружкой. Нет, не нервный. Просто заскучал на минуту.
- Сноу, - хриплый голос почти не слышно, откашливаюсь. - Рэмче!
- А? - фигура оборачивается, оказавшись к окну спиной. Как будто еще одна свеча: рыжие волосы, словно огонь, и тоже пахнет сосновым маслом, баночку которого Сноу держит в руке.
- Ничего. Красиво, то есть. Луна вон, - невпопад отвечаю я, с ногами забираясь на подоконник, грозя вывалиться аккурат с шестого этажа. Не так уж и страшно. Не так уж и далеко до земли. В стороне, громыхая, проходит поздний трамвай, словно светящаяся гусеница, затерянная в бетонной траве из домов. На улице не горит ни один фонарь, только вдалеке переливаются оранжево-желтыми огнями трасса и мост, проходящий над рекой. И ведь действительно красиво. И луна есть. Полная. Необычно большая для города и столь же необычно яркая.
- Ага, - соглашается Рэмче, стряхивая мелкие осколки, и садится рядом, благо подоконник широкий. Тишина. Спокойная такая. Ненавязчивая. Если прислушаться, то можно уловить и чужое дыхание, и даже, быть может, стук чужого сердца. Забавно это, сидеть вот так среди ночи, прикрыв глаза, и слушать.
- Странный ты, - выдыхает тень рядом. Не смотрю, киваю, всё еще жмуря глаза. Итак ясно, что за эти несколько минут ничего не изменилось: Сноу сидит рядом и наверняка разглядывает огни вдали. Одна из широких лямок его черной майки сползла с плеча и снова сползет, когда Рэмче всё же поправит её привычным жестом. А за нашими спинами горят десятки свечей. И хвойный запах плывет мимо. Но головная боль хоть немного унялась. Легче. Молчание опять длится и длится. Не неловкое, не нервозное. Обычное молчание, словно и нет вовсе здесь никого из нас. Тихо.
- Ну да, странный, - разлепляю пересохшие губы. - Я странный, а ты чудо зато.
Смеюсь, а сухая кожа на губах трескается. Отираю выступившую кровь тыльной стороной ладони.
- А еще ты милый, - говорю.
- Ну почему?
Этот разговор - замкнутый круг. Каждый знает, что скажет другой в следующей своей реплике. Но всё неизменно повторяется раз за разом. Я не могу промолчать, а Сноу - согласиться. Это для нас уже почти как "приветкакдела" для других людей. Вот только эмоций и искренности побольше будет.
- Потому что ты такой вот и всё. Красивый, обаятельный. Вот, - кажется, некоторые свечи гаснут, или это луна уходит выше? Полумрак сгущается, окутывая каждого отдельно коконом теней.
- Имеет смысл опровергать? - Рэмче вздыхает, заранее предугадывая ответ. Считая фигуры машин внизу, отрицательно мотаю головой, и мигрень снова возвращается.
- Ну вот, - еще один вздох, и соседний кокон шевелится. Лямку поправляет, стало быть.
- Со мной спорить бесполезно, - улыбаюсь, хотя всё равно Сноу не заметит, но в голосе улыбку слышно. - При своем мнении ж останусь.
- Как и я.
К чему-то вспоминается сказка про Ежика и Медвежонка. Опять смеюсь. Наверное, со стороны совсем глупо выглядит: сидел себе, сидел, говорил о чем-то, и вдруг смеюсь. И смех, как назло, нервным получается. Фигура рядом молчит. Но молчание это вопросительно, выжидающее. Снова крепко сомкнув глаза, стараюсь не ухмыляться, как последний идиот.
- Ничего, - и это частое слово тоже ничего сейчас не значит. - Радуюсь просто. Хорошо с тобой.
Заминка.
- Но хвою я всё равно не люблю.
И тут уже смеется Рэмче, через плечо (с которого опять сползает майка) закидывая пузырек с сосновым маслом на свою кровать. А свечи и сами погаснут. И голова ближе к утру перестанет раскалываться. И прохладнее станет. Надо бы плед взять. Потом, позже.
- Крииис.
Молча продолжаю слушать чужое дыхание. Это ведь интересно. Сам и дышать толком перестаю, невольно вжимаясь в стену рядом, словно бы могу с ней слиться, раствориться в сером бетоне и так и наблюдать. Смотреть, слушать. Незаметно, чтобы никто меня не видел.
- Странный ты, - зуб даю, сказав это, Сноу сейчас улыбается. Недолго, даже грустно как-то - улыбка у него особенная. У других такой нет.
- Зато ты - чудо, - отвечаю.
И круг замыкается.
URL записиЭто всё, чем я могу оправдаться.
Bastard Snow, ну ты знаешь.
Сказка.В комнате нестерпимо пахнет хвоей - головная боль лишь усиливается. Славно. Сквозь разбитое стекло, осыпавшееся в раме окна, просачивается легкий летний ветер, но он мгновенно пропадает в этом тяжелом лесном запахе, который, кажется, почти осязаем. В полумраке комнаты горят десятки свечей, больших и маленьких, высоких и низких, но все одинаково пахнут сосной и пихтой.
Пытаясь не обращать внимания на скачущие по стенам тени, которые словно только и ждут, чтобы схватить своими лапами любого, кто двинется, пробираюсь к окну. Под ногами, благоразумно одетыми в потрепанные кеды, в который раз хрустят осколки стекла. Витражи никогда не выдерживают здесь дольше недели. На этот раз, например, разбил его я, швырнув в окно собственной кружкой. Нет, не нервный. Просто заскучал на минуту.
- Сноу, - хриплый голос почти не слышно, откашливаюсь. - Рэмче!
- А? - фигура оборачивается, оказавшись к окну спиной. Как будто еще одна свеча: рыжие волосы, словно огонь, и тоже пахнет сосновым маслом, баночку которого Сноу держит в руке.
- Ничего. Красиво, то есть. Луна вон, - невпопад отвечаю я, с ногами забираясь на подоконник, грозя вывалиться аккурат с шестого этажа. Не так уж и страшно. Не так уж и далеко до земли. В стороне, громыхая, проходит поздний трамвай, словно светящаяся гусеница, затерянная в бетонной траве из домов. На улице не горит ни один фонарь, только вдалеке переливаются оранжево-желтыми огнями трасса и мост, проходящий над рекой. И ведь действительно красиво. И луна есть. Полная. Необычно большая для города и столь же необычно яркая.
- Ага, - соглашается Рэмче, стряхивая мелкие осколки, и садится рядом, благо подоконник широкий. Тишина. Спокойная такая. Ненавязчивая. Если прислушаться, то можно уловить и чужое дыхание, и даже, быть может, стук чужого сердца. Забавно это, сидеть вот так среди ночи, прикрыв глаза, и слушать.
- Странный ты, - выдыхает тень рядом. Не смотрю, киваю, всё еще жмуря глаза. Итак ясно, что за эти несколько минут ничего не изменилось: Сноу сидит рядом и наверняка разглядывает огни вдали. Одна из широких лямок его черной майки сползла с плеча и снова сползет, когда Рэмче всё же поправит её привычным жестом. А за нашими спинами горят десятки свечей. И хвойный запах плывет мимо. Но головная боль хоть немного унялась. Легче. Молчание опять длится и длится. Не неловкое, не нервозное. Обычное молчание, словно и нет вовсе здесь никого из нас. Тихо.
- Ну да, странный, - разлепляю пересохшие губы. - Я странный, а ты чудо зато.
Смеюсь, а сухая кожа на губах трескается. Отираю выступившую кровь тыльной стороной ладони.
- А еще ты милый, - говорю.
- Ну почему?
Этот разговор - замкнутый круг. Каждый знает, что скажет другой в следующей своей реплике. Но всё неизменно повторяется раз за разом. Я не могу промолчать, а Сноу - согласиться. Это для нас уже почти как "приветкакдела" для других людей. Вот только эмоций и искренности побольше будет.
- Потому что ты такой вот и всё. Красивый, обаятельный. Вот, - кажется, некоторые свечи гаснут, или это луна уходит выше? Полумрак сгущается, окутывая каждого отдельно коконом теней.
- Имеет смысл опровергать? - Рэмче вздыхает, заранее предугадывая ответ. Считая фигуры машин внизу, отрицательно мотаю головой, и мигрень снова возвращается.
- Ну вот, - еще один вздох, и соседний кокон шевелится. Лямку поправляет, стало быть.
- Со мной спорить бесполезно, - улыбаюсь, хотя всё равно Сноу не заметит, но в голосе улыбку слышно. - При своем мнении ж останусь.
- Как и я.
К чему-то вспоминается сказка про Ежика и Медвежонка. Опять смеюсь. Наверное, со стороны совсем глупо выглядит: сидел себе, сидел, говорил о чем-то, и вдруг смеюсь. И смех, как назло, нервным получается. Фигура рядом молчит. Но молчание это вопросительно, выжидающее. Снова крепко сомкнув глаза, стараюсь не ухмыляться, как последний идиот.
- Ничего, - и это частое слово тоже ничего сейчас не значит. - Радуюсь просто. Хорошо с тобой.
Заминка.
- Но хвою я всё равно не люблю.
И тут уже смеется Рэмче, через плечо (с которого опять сползает майка) закидывая пузырек с сосновым маслом на свою кровать. А свечи и сами погаснут. И голова ближе к утру перестанет раскалываться. И прохладнее станет. Надо бы плед взять. Потом, позже.
- Крииис.
Молча продолжаю слушать чужое дыхание. Это ведь интересно. Сам и дышать толком перестаю, невольно вжимаясь в стену рядом, словно бы могу с ней слиться, раствориться в сером бетоне и так и наблюдать. Смотреть, слушать. Незаметно, чтобы никто меня не видел.
- Странный ты, - зуб даю, сказав это, Сноу сейчас улыбается. Недолго, даже грустно как-то - улыбка у него особенная. У других такой нет.
- Зато ты - чудо, - отвечаю.
И круг замыкается.